Я иду искать. История вторая - Страница 85

Танк с развороченным у носа правым бортом, изрыгая жидкое пламя и снежно-белую пену, продолжал идти. Оба его пулемета стреляли. Йерикка стрелял тоже — по пехоте, бегущей следом. Богдан с очень спокойным лицом заряжал лежащий на плече Твердислава РПГ последней гранатой.

— До хрена же было «мух»! — заорал Олег. — Где «мухи»?! «Мухи» где?!

Двое с пулеметами, поливая все очередями, выбежали из-за танка. Твердислав выстрелил снова — обоих в куски разнесло сорванной броней, танк остановился окончательно. Теперь он горел капитально — весь нос был объят жирным пламенем.

— Через низ уйдут, сволочи! — крикнул Йерикка. — В днище люки!

— Это мы читали! — и Олег швырнул под днище танка ребристую «лимонку». — Вот так! Пехота за танком, Эрик!

— Припечет — сбегут, или зажарятся, — хладнокровно отозвался рыжий горец, — на выбор.

— Еще один! — закричал Богдан возбужденно. Все разом повернулись — второй танк шел к ним через развалины сгоревшего дома, ломая обугленные брёвна, как соломинки и подминая, кроша в пыль саможженый кирпич.

— Мать...— тихо сказал Олег. И пошарил, как во сне, вокруг рукой. — Я говорил — «мухи»...

Огромная, плоская и от того казавшаяся низенькой башня танка была повернута. Он бил по веси снова и снова. Танкисты несомненно видели группу мальчишек возле клуни. И так же несомненно поняли, что у тех нет ничего серьезного.

— Бей по приборам! — Йерикка, положив пулемет на колено, резанул по броне. Олег присоединился к нему.

— Й-ой! — Богдан сложился пополам и скатился вниз, в яму клуни. — О-о... — мальчишка зажимал правое бедро. Олег бросился выволакивать его. Оставаться в яме было смерти подобно — танк наедет, сделает два оборота... и Богдан никогда не выберется из могилы, о которой шутил несколько дней назад только погребен он будет заживо. Олег тащил Богдана, тот, стиснув зубы, помогал руками и ногой, но они срывались... Йерикка, лежа на краю ямы, стрелял вновь и вновь...

— Уходи! — закричал Олег. — Уходи, раздавят! Уходи нахрен отсюда! — но тот лишь дёргал окровавленной спиной, и Олег понял, что Йерикка никуда не уйдет, и закричал отчаянно, умоляюще: — Эрик, дурак, живи! Уходи! Живи, скотина!

«Да-да-да-да!» — соглашался «дегтярь», но Йерикка не слушал свой пулемет, он лежал наверху и стрелял, стрелял в приближающуюся броневую махину. Олег видел, как он сменил диск — спокойно, ловко — дернул затвор и снова ударил огнем.

Олег взвалил Богдана — рывком! — на плечи и, застонав от напряжения, взобрался наверх. Тут же упал — не от тяжести, стоять было опасно.

— Глянь...— захрипел Богдан. Лицо его исказилось.

Сбоку от танка появился Твердислав. Он встал в рост и движением всего тела бросил на корму связку из трех РКГЗ. Мелькнуло тугое, скатанное в яркий ком пламя взрыва, Твердислав дернулся, чтобы броситься в сторону, но правая сторона, танка толкнула его, подминая, как манекен...

— Я-а-а-а!..— бессмысленно и страшно завыл Олег, хватаясь за автомат. Гусеницы танка повернулись, выхлестнув что-то влажное, яркое — и машина застыла. Олег бросился к ней, но Йерикка успел раньше. Он ударил прикладом в висок полезшего из носового люка механика и, едва распахнулся люк на башне, бросил туда гранату.

Твердислав полз в сторону, запрокинув белое с зеленью лицо, и Олег подбежая к нему, чтобы помочь встать. Твердислав двигался, мотая головой, как собака с перебитым хребтом, и следом за ним тянулось что-то мокро-грязное, а сам мальчишка казался слишком... слишком...

Слишком КОРОТКИМ.

Олег остановился, как вкопанный. И сглотнул удушливый ком.

Твердислав казался короче, потому что это мокрое и грязное было остатком его ног, размолотых до самых бедер. Кое-где сквозь грязь весело били ручейки крови.

— Вольг, — глаза Твердислава были спокойными, он облизнул губы, — добей меня. Скорее. Часом не больно мне, но вот станет больно...

— Нет-нет-нет... — попятился Олег, мотая головой. Это было трусливо и даже подло, но то, о чем просил Твердислав, было выше его сил!

Твердислав открыл рот и закричал, колотясь затылком о землю. Вместе с кровью потекла, бурая жижа... Прибежавший Йерикка оттолкнул Олега и, выхватив меч, ударил им сверху вниз в горло кричащего мальчика, а потом, обернувшись, хлестнул Олега по щеке:

— Ты что, спятил?! Ты...

— Ре-бя-та-а-а-а!!!

* * *

Сразу пятеро стрелков выскочили из-за горящего танка, как черти из адской подворотни. Они предпочли не гореть и не бежать, а атаковать растерявшихся горцев. У Богдана заел автомат. Выстрелами из «вальтера» он свалил одного, но тут же был вновь вынужден укрыться в родной клуне и звать на помощь старших мальчишек.

Олег нажал на спуск подствольника, забыв, что он разряжен. Йерикка поступил умнее — бросил во врагов гранату и сам рванул вперед, строча из пулемета; навстречу ему выскочили двое. Высоченный стрелок ударил по «дегтярю» ногой и замахнулся на горца штыком. Олег вскинул свой автомат, чтобы срезать врага, но на него сбоку прыгнул второй — с ножом в руке. Сбитый ударом тела, Олег рухнул наземь.

Упав, он перекатился через плечо и, оказавшись на четвереньках, поймал руку противника с ножом, пнул его в колено и швырнул через себя — нож полетел в грязь. Олег навалился сверху на упавшего, ничком врага и, хрипя от ненависти, всем весом своего тела и злости вдавил его лицо в жижу на земле — и держал до тех пор, пока тщетно пытавшийся сбросить мальчишку стрелок, не перестал дергаться.

Йерикка, сидя на корточках, стирал грязь с пулемета. Его противник лежал на спине, лоб заливало синюшное пятно, глаза были закачены под веки.